Джулиан Мэй

Джек Бестелесный

ПРОЛОГ

Снежный грот в планетарном парке,

территория Каннернарктот,

сектор 14: звезда 14—661—329 (Сикринерк)

Галактический год: Ла Прим 1—440—644

17 мая 2113

Ночь была темной и бурной, как обычно на Денали, где топография и климат словно сговорились обеспечивать наихудшую погоду во всей Галактике. Наихудшую, разумеется, с человеческой точки зрения, разве что человек, увлекающийся лыжным спортом, мог быть иного мнения.

Сознание наблюдающего лилмика по имени Примиряющий Координатор улыбнулось. Его материальная сущность парила над парком, где бушевал буран. Денали была суровой планетой, зима длилась здесь почти круглый год — истинный приют Великого Белого Холода, прославленного в некой песне Земли — песне, хорошо знакомой Первому Надзирателю.

Почти повсюду на континентах Денали ледники и вечные снега надевали фантастический пейзаж из ослепительно сверкающих вершин, черных пропастей и гигантских пиков, вонзающихся в небо точно зубы какого-то первобытного чудовища. Разумные формы жизни на Денали не развивались. Эволюция еще не создала на планете ни единого мыслящего существа, и вселенские аналитики Галактического Содружества поручили ее Конфедерации Землян.

Закаленные люди, начавшие колонизацию Денали в середине XXI века, были уроженцами Аляски и других областей Соединенных Штатов, где зимы отличаются суровостью. К ним быстро присоединились канадцы, сибиряки, саамы, лапландцы и еще множество тех, кого манила полная трудностей жизнь среди первозданной красоты дикой природы. Казалось бы, Планетарное Сознание, сотворенное колонистами, должно было бы отличаться той же угрюмой мрачностью, что и погода Денали, но почему-то на планете господствовал прямо противоположный духовный климат, окутывавший эту обитель бодрости атмосферой дружелюбия и жизнерадостности. Первопричиной колонизации были залежи галлиевых руд, и они по-прежнему оставались основным экономическим ресурсом Денали, но вскоре она стала популярнейшим зимним курортом, вначале привлекавшим любителей зимних видов спорта Конфедерации Землян (включая и знаменитый клан Ремилардов из Нью-Гемпшира), к которым в последнее время присоединились орды полтроянцев, разделявших их вкусы.

Примиряющий Координатор позволил воспоминаниям заполнить его сознание — тем воспоминаниям, которые он подавлял долгое, долгое время. Эту маленькую планету любили они оба.

Она родилась здесь, жила и работала в Идитароде, столице колонии, пока роковая трагедия не привела ее на Землю, где они и встретились столь невероятным образом. В самом начале их великого свершения она случайно упомянула о пережитом на Денали, и они вместе смеялись над общими воспоминаниями. Смеху давно пришел конец, но воспоминания таились в глубинах древнего лилмикского сознания, бережно хранимые, лелеемые, со временем ставшие словно слишком драгоценными, чтобы их часто тревожить. Боль, некогда их омрачавшая, успела утихнуть, и возвращение к ним именно сейчас было очень уместным.

Примиряющий Координатор медлил в разгар снежной бури, пребывая в состоянии, которое человек воспринял бы как сочетание грез и молитвы. Его мысли были обращены к женщине, дважды глубоко любившей, преображенной, вскормившей Единство в бесчисленных нечеловеческих сознаниях дальней галактики.

Наконец лилмик испустил нематериальный эквивалент глубокого вздоха. Но Примиряющий Координатор ждал, ублажая неподражаемого дядюшку Роги, который по своему обыкновению тянул время, пока судьбы космоса оставались в подвешенном состоянии.

Координатор сосредоточился на снежной пещере, где Рогатьен Ремилард укрылся от разыгравшегося бурана. Там возле маленькой палатки сидел долговязый сутулый мужчина и снимал лыжные ботинки. Как и другие члены его прославленной семьи, дядюшка Роги обладал генами самоомоложения. У него было обветренное лицо пятидесятилетнего мужчины, хотя ему перевалило уже за сто шестьдесят семь земных лет. Впалые щеки раскраснелись от мороза, из носа немножко текло, глаза чуть слезились, и он вытирал их красным платком, который вытаскивал из-за манжеты своей старой парки. Вязаную шапочку он снял, и потные серебрящиеся кудри прилипли ко лбу и ушам. Насвистывая, он освободился от архаичного лыжного костюма XX века и стянул длинные красные кальсоны. Затем с величайшей осторожностью спустился в геотермальный бассейн в центре пещеры. Телепатическая эманация его упрямого неслившегося сознания была спокойной и счастливой.

Дядюшка Роги сказал себе: «Если буран затянется, я дальше не пойду, а вызову челнок и неделю понежусь в отеле, вкушая от послелыжных развлечений: казино, кабаре, струнные квартеты, лукуллова еда, приятное общество, а может быть, даже удастся посмаковать в зимнем саду новый научно-фантастический роман, пока бардроиды подают напитки, а я считаю снежных зайчиков».

Старик с улыбкой погрузился в горячую воду.

Бедный дядюшка Роги! Координатор готовил ему совсем другое. Но Роги и так провел очень недурной отпуск: совершил двухсоткилометровый лыжный переход по прекрасному парку, пока в течение трех недель стояли необыкновенно солнечные и тихие дни. Затем погода испортилась, но Роги это не огорчало, он достаточно отдохнул после первых шагов на журналистском поприще. Им обоим пора было браться за работу.

Примиряющий Координатор опустился на поверхность планеты. Ничтожно малая физическая оболочка лилмикского сознания отклоняла лишь мельчайшие из гонимых бурей снежинок, и она легко проникла сквозь трехметровую толщу льда и снега над гротом, где Роги устроился на ночлег. Эти типичные для Денали подснежные каверны, давшие название парку, представляли собой неправильной формы пещеры величиной с порядочную комнату, с небольшими геотермальными родниками посередине. Стены и потолок были ледяные, но каменный пол покрывал густой ковер серых и бледно-зеленых сапрофитов. Поближе к образованному родником мелкому естественному бассейну росли более высокие и более сложные организмы — ведущие неподвижный образ жизни животные, похожие на алые луковицы со своеобразными цветками, которые, если их задеть, испускали душный серный запах. Когда плотоядные цветы начинали тянуться к голым плечам дядюшки Роги, он брызгал на них горячей водой.

Стены грота внизу были вогнутыми и словно слезились, а выше сверкали кристаллами инея. В свете древнего электрофонаря Роги курящиеся струйки пара золотились и поднимались к естественному воздухопроводу. К одной стене были прислонены туристские лыжи, около палатки лежал рюкзак. В дальнем конце грота находилась закрытая входная дверь из прозрачной пластмассы в тон стенам. Туннель за ней вел на поверхность и к современнейшей уборной. (Посетителям парка строжайше запрещалось выкапывать собственные входы в гроты, а также — кроме экстренных случаев — устраивать биваки в не отмеченных на их картах «девственных» пещерах.)